Вообще говоря, история «Воскресения» во многом коррелирует с историей «Машины» — начать с того, что первые группы Романова и Макаревича были основаны в одном и том же 1969-м году. Романовский коллектив поначалу назывался «Бродячие Облака» (Алексей Романов — гитара, вокал/Виктор Кистанов — фортепиано, вокал). Они «нежно и музыкально пели битловские песни... — выходило, что называлось, «один к одному» — то, чего «Машина Времени» никогда не могла добиться» (из книги Андрея Макаревича «Все очень просто»). Позже состав расширился до полноценного рок-набора и приобрел совершенно психоделическое километровой длины название: «Ребята, Которые Начинают Играть, Когда Полосатый Гиппопотам Пересекает Реку Замбези» (Алексей Романов — гитара, вокал/Александр Шадрин — бас-гитара/Сергей Цвиликов — гитара/Виктор Кистанов — фортепиано/Юрий Борзов — ударные). «Ребята...» два года выдавали классические рок-н-ролльные песенки, а в 71-м коллектив по разным причинам существование свое прекратил.
Обратимся к воспоминаниям Макаревича: «...пришла установка очистить ряды советских студентов от волосатой нечисти. Под эту категорию попал я, Лешка Романов... Установка, конечно, была закрытой, и поводом к исключению послужил какой-то идиотский предлог... Учились мы хорошо, хвостов не имели, и вся история выглядела бредово. Помню, как сокурсники наши стихийным табуном ломанулись к ректору за правдой и как они по одному выходили оттуда, пряча глаза и разводя руками. Я просто физически ощущал, как невидимая стена прошла между нами и ними, а ведь мы с Лешкой были совсем не последние ребята в институтской тусовке».
Эти неприятности оказались временными, по истечению некоторого времени оба «изгнанника» были в институте восстановлены. Позже, в 1974-м, судьба свела их (не могла не свести!) снова: «...некоторое время мы играли в составе: Я — Кутиков — Кавагое — Лешка Романов. Продлилось это до лета семьдесят пятого года — все было хорошо, и все же что-то не получалось, не чувствовал себя в своей тарелке Лешка, хотя ни он, ни мы не могли понять, почему, собственно. Мы пытались сделать несколько его песен, а мои он пел как-то не так — во всяком случае, мне так казалось. ...в конце концов он пропал дня на два, я поехал к нему, долго плутал в потемках Теплого Стана, застал его дома, состоялся какой-то смутный разговор, из которого получалось, что он никак не может почувствовать свое место в нашей команде — и мы расстались друзьями». К слову сказать, в число упоминающихся здесь песен Романова уже тогда входила знаменитая впоследствии «Мои песни».
«Кузнецкий мост», 1976. А. Романов
«Кузнецкий мост», 1976. А. Макаревич
Уйдя из «Машины», он стал вокалистом группы двоюродного брата Андрея Макаревича, Алексея, которая называлась «Опасная Зона» (Алексей Макаревич — гитара / Алексей Романов — гитара, вокал / Игорь Котлов — ударные / Сергей Андреев — бас-гитара / Олег Друкаров — орган). Полгода спустя, в 1976-м, группа меняет название на «Кузнецкий Мост» и полтора года выступает — достаточно ровно, без падений, но и без взлетов. Тогда в репертуар «Кузнецкого Моста» входили также ставшие впоследствии знаменитыми (и вошедшими в обойму главных хитов «Воскресения») песни Романова «Кто виноват?» и «Снежная баба».
Наверх
Воскресение. 1 состав. 1979—1980
Весной 1979 года барабанщик «Машины Времени» Сергей Кавагое покинул свою группу и — по старой памяти — обратился к Романову. «Кавагое у меня спросил: а нет ли у тебя каких-нибудь песен? Давай попробуем сыграть... я сразу начал вопросы задавать дурацкие: что это будет за группа, откуда аппаратура, где мы будем репетировать? А Кавагое мне и говорит: фигня, мол, был бы репертуар, а все найдется. И стратегия была такая: сделать вещи, обработать их, аранжировать, а потом записать».
В июне месяце из «Машины» ушел и басист Евгений Маргулис, ставший в новой группе третьим участником. На соло-гитару было решено позвать Алексея Макаревича.
«...за месяц мы сделали десять песен — дома, на коленях; все обговорили и пошли в учебную студию ГИТИСа. Там была база «Машины Времени», потом «Високосников»...». В студии ГИТИСа работал оператором тогда уже участник «Високосного Лета» Александр Кутиков. «Вот это здорово было, вот там была тусовка! Время приемных экзаменов, все по ночам, по секрету, приходят музыканты с девками какими-то, с актрисами, с абитуриентками... У нас был мешок кофе, и водка не переводилась. Одну песню Маргулис записывал так: он спал на стульях, накрывшись журналом «Пентхауз», его разбудили, сунули бумажку с текстом, и он пошел колотить в стиле «фанки»!
Запись первого альбома. Сапунов — Кавагоэ — Маргулис
Запись первого альбома. Сапунов — Романов — Маргулис
Сыгранности у «Воскресения» тогда еще не было, и все делалось в расчете на неплохую техническую подготовленность всех участников записи. Несколько партий синтезатора сыграл, вспомнив фортепианную молодость, Кавагое, хотя «Воскресение» никогда и нигде с клавишными не выступало. В той записи приняли участие клавишник «Машины» Петр Подгородецкий, а также неплохой гитарист и обладатель уникальной красоты голоса Андрей Сапунов. Он, кстати, предложил записать несколько песен выступавшего тогда в группе Стаса Намина «Цветы» Константина Никольского, поскольку хорошо знал его и пел эти песни — это и было сделано.
Запись была закончена и с помощью Дмитрия Линника (некогда участника «Трио Линник», известного также как «Зодиак», на гибкой пластинке которого впервые вышла в свет в качестве аккомпанирующего состава «Машина Времени»), работавшего тогда на Radio Moscow World Service, попала в эфир этой радиостанции. Она вещала на Запад — в преддверии московской Олимпиады Советский Союз всячески стремился создать респектабельно-демократический имидж «империи зла», и на RMWS крутилось невероятное количество всяческой музыки — от BONEY M до «Машины Времени». Не знаю, как в зарубежье, а в Москве и окрестностях на средних волнах эта станция ловилась отлично и была фантастически популярна. Музыканты уехали «на юга», в Пицунду, а вернулись оттуда знаменитыми. Песня «Кто виноват?» стала безусловным хитом сезона: в декабрьском списке популярных песен «Звуковой дорожки» «Московского комсомольца» она была на пятой позиции, опережая «Поворот». Подготовительный период кончился. Началась ЛЕГЕНДА.
В сентябре того же года из группы уходит Маргулис — как было написано в самиздатовском журнале «Зеркало», у него «появилась страсть к путешествиям, и группа остается без басиста». За бас взялся Андрей Сапунов, исключительно быстро освоивший новый для себя инструмент. Уже в ноябре прошли первые концерты, в январе на бас-гитаре снова играет Маргулис и появляется духовая секция — трубач Сергей Кузьменок (участник «Машины Времени» образца 78-го года) и саксофонист (впоследствии участник ленкомовского «Рок-Ателье», исполнитель знаменитых песен из кинофильма «Мэри Поппинс, до свидания» — «Непогода» и «Тридцать три коровы» — Павел Смеян.
Концерт в к/т «Байкал». Романов — Маргулис — Сапунов — Кавагое
Концерт в к/т «Байкал». Андрей Сапунов
Всю зиму и весну восьмидесятого года «Воскресение» успешно выступало на «сэйшенах» в Москве и ее окрестностях. Однако наступил кризис — он и не мог не наступить, с таким явлением сталкивается любая хоть чего-то стоящая рок-группа, хотя с «Воскресением» это случилось слишком скоро. Алексею Макаревичу не хватало техники, и на его место баллотировался Алик Микоян (двоюродный брат Стаса Намина, известный в шестидесятых-семидесятых рок-музыкант), но наступило лето, и все разъехались отдыхать.
А осенью группы уже не стало. Алексей Макаревич и Сергей Кавагое вообще завязали с музыкой; вернувшийся с отдыха Маргулис ушел в «Аракс», только-только (видимо, воодушевленный опытом «Машины Времени» поменявший статус театрального ансамбля на заманчивые и романтичные вольные хлеба филармонических рокеров. Расстроенный Романов положил в «Аракс» трудовую книжку, числясь кем-то вроде сочинителя песен (в принципе, так оно и было — на компакт-диске «Аракса» Old, But Gold!, выпущенном недавно студией «Союз», больше половины песен принадлежат его перу), а в перспективе «рассчитывал, что проникну в филармонию, в качестве артиста. Невозможно работать архитектором, когда мозги все время заняты другим». И тут ему позвонил Константин Никольский.
Наверх
Воскресение. 2 состав. 1981—1982
Как мы помним, песни Никольского звучали уже на первой записи «Воскресения», а сам он был к 80-му известен не только рок-тусовке, но и простым советским людям как автор хита «Группы Стаса Намина» «Старый рояль», вышедшего на «мелодийном» миньоне и вслед за этим попавшего на болгарский сборник «Музикална стълбица». Так вот, у Никольского и его приятеля Сапунова уже был фактически готовый состав (плюс барабанщик Михаил Шевяков), и «был разговор о том, что у нас есть репертуар, и мы в состоянии играть его, в состоянии найти аппарат, базу и всё вообще. И мы будем зарабатывать деньги на сэйшенах».
Так возникла вторая инкарнация «Воскресения». Этот состав был самым, пожалуй, интересным — и самым нестабильным (когда в одной лодке появляются два капитана, это всегда ведет к проблемам). Такие разные люди, как Романов и Никольский, тем не менее, создали альбом, моментально разошедшийся по городам и весям (а впоследствии вышедший на виниле и CD) и ставший классическим. Именно этой записью (состоявшейся 7—10 июня 1981 года в подвале приемной комиссии МГИМО) миллионы граждан Советского Союза затирали головки «Электроник-302» и «Весен-204», именно те песни разучивались на совершенно не приспособленных для исполнения музыки гитарах Шиховской фабрики. Именно тот состав за полтора года едва не побил славы «Машины Времени». На сэйшенах первые аккорды любимых песен фэны встречали так, словно на сцену выскочили сами Rolling Stones (это хорошо слышно на выпущенном фирмой DL-Lota компакт-диске «Концерт в ДК МЕХТЕХ 28.03.1982»).
«Воскресение». 1981 год. Романов — Никольский
«Воскресение». 1981 год. Романов — Никольский
«Воскресение». 1981 год. Романов — Никольский
Почему же «Воскресение» было столь популярно, почему до сих пор во дворах поздними вечерами слышны молодые голоса, распевающие нестройным хором «...боже, как давно это было...»? Не потому, наверное, что пелось в этих песнях о так называемых «вечных ценностях», а потому, что оба автора — каждый со своей стороны — куда ближе подошли к настоящей поэзии (а как без этого в стране, где Слово до сих пор важнее любой реальности?), чем кто бы то ни было до них в русскоязычном роке. До этого царствовала воспитанная «Машиной Времени» (ленинградский рок как вещь самоценную и на тот момент малораспространенную за пределами обоих столиц в расчет не берем) слепая и безоглядная вера в перемены к лучшему, вера, очень свойственная русскому менталитету вообще. Дверь в сложный и небезусловный мир, где не всегда есть место победе добра, а обратное наоборот, всегда возможно, где не всякий друг — друг и не всякий враг причинит тебе зло, русскому року открыло именно «Воскресение». Припев «...а ты все ждешь, что ты когда-нибудь умрешь...» стал первым пессимистическим гимном советских хиппи.
Никольский всегда писал (и сейчас пишет) красивые песни — драматические произведения с повышенным градусом пафосности, которые легче западали в память и без труда вышибали слезу у девушек и строгую грусть у их приятелей. По сути дела, образы песен Никольского были романтически-экзистенциальными — в них всегда есть место подвигу («вейте, вейте, ветры злые» почему-то удивительно напоминают совсем другую песню: «вихри враждебные веют над нами...»), там бродят одинокие пожилые полупьяные скрипачи, а Поэты (именно с большой буквы, иначе — никак!) сумрачно глядятся в Зеркало Мира. Песни Романова всегда были чуть проще по форме и чуть сложнее — по содержанию. И простота эта, кажется, не та, что хуже воровства, а та, которая святая.
Если грусть, то светлая, если кто-то сплоховал, то «прости, мой друг, я так же слаб, как ты», а если уж слепили снежную бабу на морозе, то «мне другой не надо нынче/пусть красивых в мире тыщи/нет ее белей и чище/и другой такой не сыщешь/хоть ты тресни!» А ностальгия по давно ушедшим временам оборачивалась вдруг развеселым регги в песенке «Один взгляд назад» — как мне кажется, это было чуть ли не первое обращение российских рокеров к солнечной ямайской музыке. Удивительно, что ни тот, ни другой авторы в творчестве не исключали друг друга, но даже дополняли, и каждый находил что-то свое. Но удивительно лишь на первый взгляд: и Романов, и Никольский утверждали торжество простых истин. И разные пути, которыми они шли, в одной из точек пересеклись. Точка была группой «Воскресение».
«Воскресение». 1981 год. Андрей Сапунов
«Воскресение». 1981 год. Михаил Шевяков
«Воскресение». 1981 год. Перед концертом...
Увы, и этому составу была суждена столь же короткая жизнь. Никольский вскорости ушел в группу Максима Дунаевского «Фестиваль», базировавшуюся в Полтавской филармонии и записывавшую музыку для фильмов и спектаклей — музыку Дунаевского, естественно, и параллельно учился в Гнесинском училище — вместе с Сапуновым. Романов все мечтал о филармонической деятельности и ждал, когда коллеги окончат свое образование и помогут ему в этом. Никольского ждал обратно и «Фестиваль»...
Наверх
Воскресение. Перепутье
Как раз в это время с Романовым связался Ованес Мелик-Пашаев, бывший директор «Машины Времени», о котором Макаревич написал так: «Многие удивятся, почему о нем так мало. Дело в том, что я стараюсь рассказывать про всех честно. В этом случае мне пришлось бы рассказывать честно и о Мелик-Пашаеве, а мне бы этого не хотелось». Так вот, Мелик-Пашаев решил в качестве менеджера и продюсера раскрутить новую группу. «Он знал, что «Воскресение» очень популярно в Москве и поставил на эту карту. А ребятам неохота было увольняться из училища, да и мне по сэйшенам мотаться надоело. У меня был Вадик Голутвин (гитарист то ли распавшегося, то ли решением филармонии распущенного «Аракса» — А.Л.), у которого я постоянно торчал в квартире. ...А еще были Петя Подгородецкий (его место в «Машине Времени» уже занял Александр Зайцев — А.Л.) и Игорь Кленов. Игорь в «Машине» был звукорежиссером, а вообще он музыкант классный...» Место за барабанами занял Владимир Воронин. Репертуар сложился из старых и новых песен Алексея.
Летом 1982 года в ДК им. Павлика Морозова (бывшей церкви) новоиспеченный коллектив (конечно, это было не «Воскресение», а «Группа Ованеса Мелик-Пашаева») записал полноценный, хотя и достаточно странный альбом: старые романтические интонации здесь поддерживались почти нововолновыми аранжировками, отчего старые добрые песни звучали совершенно незнакомо и на первых порах вызвали у публики резкое неприятие. В той записи участвовали также Смеян и трубач, перкуссионист и — временами — вокалист Александр Чиненков (игравший еще в «Веселых Ребятах» времен солистки коллектива Аллы Пугачевой). Она вышла в 1994-м на фирме RDM как альбом группы «СВ» «Радуюсь».
Клёнов, Подгородецкий, Голутвин, Зосимов,
Мелик-Пашаев, Новиков, Романов, Воронин
Романов, Воронин, Мелик-Пашаев,
Подгородецкий, Зосимов, Голутвин, Кленов
Осенью ансамбль выехал на первые настоящие гастроли — в Ленинград. Для Романова это были вообще первые гастроли. «А тут отличный зал, аппарат шикарный, все отрепетировано, все звучит — а Брежнев возьми и помри! Ни одного концерта так и не состоялось. Но на Новый год мы поехали в Ташкент и праздник справляли с дынями, арбузами, пловом... Играли во Дворце спорта, первое отделение играл Игорь Иванов, который «По французской стороне», а второе — мы, и такой ажиотаж был в зале, такое воодушевление, плакаты какие-то по поводу русского рок-н-ролла...» Мелик-Пашаев умел вести дела в жесткой манере и подписал договор с московской областной филармонией, которая тем не менее группу «люто ненавидела». Но концерты были все время — и все время на аншлагах. И в Москве — куда, кстати, «Машину Времени» не пускали. «Дальше нужно было выходить на телевидение и делать карьеру. Но мне было довольно обломно к тому времени этим заниматься — не потому, что меня что-то внутри не устраивало, а потому, что непонятно было, куда мы движемся. Что будет с музыкой, было непонятно. Можно было бы усложнять её, делать все более красивой, все более изощренной, но в то время Кузьмин уже играл регги и «новую волну», и туда соваться было вроде бы ни к чему, а «Круиз» играл хард-рок, и это тоже вроде бы было забито». Потом было несколько концертов в театре «Эрмитаж», а потом Романова арестовали.
Их арестовали в августе — Романова и звукорежиссера «Воскресенья» Александра Арутюнова. Как писал непосредственный участник тех событий Илья Смирнов в своей книге «Время Колокольчиков. Жизнь и смерть русского рока»: «Им инкриминировалась «частнопредпринимательская деятельность» в виде выступлений с концертами и распространения записей собственных песен». За полтора года до этого против группы уже возбуждалось уголовное дело, но оно было закрыто. Суть его была в том, что сейчас воспринимается как абсолютно нормальное, а тогда было противозаконным: в получении гонорара за свою работу. Профкомы институтов и руководители Домов и Дворцов культуры музыкантам платили — хотя делать этого не имели никакого права. Ну ладно, квартирный концерт: человек поет себе и поет, шапку по кругу — вот тебе и весь шоу-бизнес. А группы связаны с электричеством, светом, аппаратурой, поэтому концерт маскировался под «вечер отдыха молодежи», изготовлялись кустарные «билеты» — кусочки бумаги или картона с печатями (фаны-умельцы переводили печати вареным яйцом, так что на один настоящий «билет» приходилось по несколько «левых»), а потом расходились по «распространителям». Существовало несколько известных всей Москве менеджеров, у которых были детально разработаны каналы распространения, основанные на конспиративной практике революционных, а то и дореволюционных времен: распространитель раздавал «билеты», к примеру, троим помощникам, каждый из которых не был знаком с двумя другими, те по тому же принципу двигали заветные картонки дальше. Таким образом проколы и, как их следствие, неприятности со стороны милиции и ОБХСС (отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности, если кто не знает или запамятовал). Но в случае с «Воскресеньем» прокол-таки произошел.
Тогда дело было закрыто, но Андропов все закрытые дела открыл. Вернемся вновь к книге Ильи Смирнова: «Следствие по этому делу вела женщина по фамилии Травина (из УВД Мособлисполкома). Остальных участников группы спасло чудо: вызванные на допрос чуть позже, они успели проконсультироваться с юристами (и заочно — с В.Альбрехтом) (В.Альбрехт — юрист, диссидент, автор знаменитого руководства «Как вести себя на допросах», ходившего в тех годы в списках, ксерокопиях и на фотопленках — А.Л.), поэтому на вопросы о том, получали ли они гонорары от комсомольских и профсоюзных организаций, ...отвечали непрошибаемым «нет», несмотря на полный идиотизм такого ответа. (Получалось, что часть группы работала за деньги, а часть — бесплатно). Тем не менее, сажать за идиотизм приказа не поступало. Поэтому они до конца процесса оставались свидетелями, — в отличие от Романова, который сказал «да» (как сделало бы и большинство людей на его месте...)». У Андрея Макаревича другой взгляд на эту историю: «Несмотря на постоянные задержания, закрытия сэйшенов и т.д., никто из московских музыкантов, кажется, не пострадал, хотя под следствием были многие (кроме, пожалуй, идиотской истории с Лешкой Романовым, который сам себя оговорил». Оставим на совести обоих авторов их дефиниции — кажется, истина, как и всегда в таких случаях, находится где-то посередине. Вот как, по описанию И.Смирнова, шел процесс: «Прецедент был очень важен. После ареста Арутюнова и Романова в ОВД на ул. Белинского потащили всех, кто имел отношение к рок-н-роллу. ...май принес и долгожданную передачу в суд юридического продукта Травиной. Суд проходил в г. Железнодорожном — подальше от возможных молодежных протестов — и был замечателен отсутствием прокурора. Обвинение рушилось самым скандальным образом... И резолюция — «От уголовной ответственности освободить в порядке ст.52 ввиду незначительности присвоенной суммы». Тем не менее, суд проштамповал обвинительный приговор — три и три с половиной года условно...»
Процесс сопровождался гневными публикациями в прессе о том, как Романов с красивой гитарой, используя технические средства и государственные документы, эксплуатируя труд своих товарищей, зашибал большую деньгу. Романов: «В общем, такие рвачи, нэпманы. Было обжаловано высшими инстанциями все это барахло, и мне переделали статью на «запрещенный промысел» — это типа распространения кассет. Вроде как мы цеховики, или нерпу бьём. И отсрочили исполнение приговора на два года — значит, надо на два года уйти в тину и потом считалось, что ты наказание отбыл. На этом история «Воскресения», казалось, закончилась навсегда.
Судьбы участников группы складывались по-разному. Маргулис после распада «Аракса» и невыпуска им записанного уже и анонсировавшегося альбома «Колокол тревоги» создал с Кавагое группу «Наутилус», тоже записавшую несколько невыразительный, но крепкий магнитоальбом, работал у Юрия Антонова, потом сколотил группу «Шанхай», потом оказался в реформированном составе «Машины Времени» вместе с вернувшимся Подгородецким. Сергей Кавагое после недолгого возвращения в музыку (в середине восьмидесятых вместе с Маргулисом играл в «СВ») пошел по научной части и сейчас, насколько известно, живет в Канаде. Константин Никольский целеустремленно продолжал (и продолжает поныне) писать и записывать собственные песни. Михаил Шевяков до недавнего времени занимался предпринимательской деятельностью. Андрей Сапунов выступал с сольными акустическими концертами, потом играл в нескольких группах, потом вошел в состав ансамбля «Лотос» и вместе с клавишником Александром Слизуновым была записана виниловая пластинка, вышедшая в 1989-м на фирме «Мелодия».
Куда сложнее и извилистее складывалось всё у Романова. Почти сразу после освобождения он включился в любопытнейший проект — запись сюиты «Московское время», в которой были использованы стихи Арсения Тарковского, Юрия Левитанского, Григория Поженяна. «Московское время» затеяли писать все тот же старый друг Романова, гитарист Вадим Голутвин, трубач, перкуссионист и бэк-вокалист Александр Чиненков. На клавишных играл Сергей Нефедов из «Фантазии», на бас-гитаре — Романов и Игорь Кленов, на барабанах — Воронин.
Вскорости после этого Романова снова подхватил Мелик-Пашаев, сколотивший из разномастных артистов программу «В едином ритме» и катавший ее по городам и весям. Романов собрал ансамбль, с которым пел свои песни и аккомпанировал остальным участникам этого шоу. «Мы играли с Маргулисом, с Камилем Чалаевым (бас-гитарист, виолончелист, бывший участник группы «Рок-Ателье», впоследствии играл в «Метро», а ныне, по слухам, проживает в Париже — А.Л.) и Женькой Казанцевым (бас-гитарист Иосифа Кобзона, «Карнавала», работавший в программе Мелик-Пашаева у Кузьмина, а после его ухода оставшийся с Романовым). Там работала певица Таня Игошина — клевая народная певица, но увлеклась эстрадой, а аккомпанировать некому. Она — человек серьезный, стабильный, заслуженная артистка, а у нас идет хулиганство. Скучно просто так играть эстрадную музыку... У нас были стилизации — под латиноамериканскую музыку, под индейцев, китайские какие-то аранжировки. Она пела на марийском языке, и я одну песню выучил и пел — в стиле хэви-метал. Дурковали, одним словом. Ованес на это дело смотрел косо и в конце концов группу волевым решением распустил. После этого я и уволился».
Наверх
СВ
Романов пытался собрать новую группу, что получалось не очень. Вспомнив молодость, поиграл в парке «Сокольники» на танцах (там вместе с ним играл басист и вокалист Алексей «Старуха Изергиль» [Антонов]), а потом был приглашен в группу «СВ».
Это, наверное, была единственная супергруппа 1988—90 годов. В репертуаре «СВ» сочетались старые и новые песни Романова, по-хорошему отягощенные изысканными аранжировками: богатые нефедовские клавиши уравновешивались почти дэвисовскими тембрами трубы Чиненкова, мастерская гитарная вязь Голутвина накладывалась на мощную ритм-секцию Казанцева-Китаева. В Романове «СВ»-шного периода чувствовалась небывалая уверенность, сила и свободное управление собственным полетом.
Казанцев — Чиненков — Голутвин — Романов — Нефедов
«Делай свое дело» была первой романовской песней, в которой образность была не столь лиричной, сколь безупречно поэтической: «Допустим, я — ночная птица, скажем, я — сова/Мне ночами не спится/я делаю слова». Рефрен «делай свое дело!» Романов в восемьдесят девятом году прокомментировал следующим образом: «Делай свое дело. Ты палач — иди казни. Этот текст написан в восемьдесят шестом, а весь восемьдесят девятый год я слушаю его по телевизору: эти слова стали очень модны после всех этих съездов. Это очень забавно — получается такой штамп, который ни черта не значит, как «народ и партия едины». Невозможно вдуматься в смысл, абсурдная какая-то скороговорка».
В восемьдесят девятом группе «Воскресение» исполнилось десять лет, и, как следствие, в спортивном зале «Дружба», в Лужниках прошел юбилейный концерт. Два дня зал, похожий с высоты птичьего полета на каракатицу, был под завязку набит самой разнообразной публикой — старыми фэнами легендарного состава, более молодыми рокерами и вовсе юными созданиями, причем преимущественно женского пола. Два дня на сцене, в произвольной последовательности меня друг друга, выступали «СВ», Никольский и «Зеркало мира», Алексей Антонов, Владимир Кузьмин, Петр Подгородецкий и — как специальный сюрприз для публики — «Воскресение». Романов, Сапунов, Никольский, Шевяков играли программу восемьдесят первого года, играли замечательно, вдохновенно, как будто перенесясь на восемь лет назад в подвал МГИМО — но все-таки с поправкой на прошедшие годы. Мероприятие сопровождалось фотовыставкой, продажей атрибутики, видеосъемкой — ну прямо как на Западе, как у больших! По материалам концерта планировался выпуск видеофильма и пластинки, но увы и ах — и телевизионщики, и звуковики сработали неудачно, так что весь материал пошел в корзину...
У Романова в то время как раз назревал целый блок новых песен, и были они совсем другими, чем все его творчество до того — предполагались сложные, развернутые, многоминутные композиции. Во время очередной записи «СВ» осталась пара неиспользованных студийных дней, и Романов вместе с Казанцевым и Китаевым сделал черновую запись этих песен. Впоследствии демокассета была доведена до ума на дачной студии бывшего бас-гитариста «Звуков Му» (ныне продюсера и рок-критика Александра Липницкого).
Эта акция привела к уходу всей троицы из «СВ». Они дали успешный концерт в маленьком подвальном клубике на «Курской»; клубик был забит народом, как консервная банка — килькой. Увы, не выдержавший напора желающих побрататься Казанцев, тогда «зашитый», развязал и, как следствие этого, надолго выпал из общемузыкального процесса. Не имевший названия состав, в котором Казанцева сменил (поначалу — параллельно с «Лотосом», а затем и постоянно) Андрей Сапунов, с начала девяносто первого года стал репетировать в ДК издательства «Правда». Автор этих строк в ту пору работал на только-только возникшем Российском телевидении и имел удовольствие чуть ли не ежедневно посещать репетиции трио, благо РТР по соседству с «Правдой». Зрелище (и слышище) надо сказать, было замечательное.
Концерт в Олимпийской деревне. Алексей Романов. Фото — Д.Лекай
Концерт в Олимпийской деревне. Алексей Романов. Фото — Д.Лекай
Все вместе они играли, как сейчас становится понятно, мощную, тяжелую психоделию, но это была психоделия начавшихся девяностых. В ней, правда, не было элементов фанка, привнесенных года три спустя Spin Doctors, но был панк: песни «Расскажи это всем» и «Последняя любовь», при всей своей философской насыщенности, были оформлены грубыми, прямолинейными гитарными риффами.
В 1992-м фирма грамзаписи «Фили» выпустила на виниле запись «Воскресенья», датированную годом 81-м. По этому поводу в ДК Горбунова была устроена презентация, запечатленная «Программой А». В первом отделении играл тот же состав, что и три года назад в «Дружбе», во втором — так и оставшееся безымянным трио. «Воскресение" играло откровенно халявно, Романов забывал слова... Намного более удачное выступление трио «Программа А» не показала.
Потом наступило какое-то неопределенное затишье. Трио изредка выступало, но теперь Китаева, человека с жестким, сложным и устоявшимся при этом характером сменил Андрей Кобзон — сын известного эстрадного певца и прекрасный барабанщик.
Наверх
Возрождение
Меломаны всей страны не поверили своим ушам, услышав сообщение о возобновлении деятельности группы «Воскресение». Тем не менее это произошло. Первоначально планировалось воссоздать второй состав группы (Романов — Никольский — Сапунов — Шевяков) и один концерт в таком составе все же состоялся в дискотеке «Мастер» 12 марта 1994 года, но уже на следующей репетиции Никольский заявил, что не хочет исполнять никаких новых песен и вообще его мнение в группе — единственно главное и определяющее. К его удивлению никто с этим не согласился, тогда он, недолго думая, собрал примочки и ушел. Но в таком странном начале был и положительный опыт. Если бы репетиции продолжились в том же составе, то группа просуществовала бы всего пару месяцев и снова распалась. Но через пару дней Алексей Романов позвонил Евгению Маргулису и первый состав группы приступил к репетициям. Теперь в коллективе не было лидера. Все были равны. Без диктата Никольского все стало на свои места.
В итоговый состав возрожденной группы вошли Романов, Маргулис, Сапунов, Шевяков и — на первых порах — Алексей Макаревич. Свой первый концерт группа дала на пасху, 1 мая 1994 года в Санкт-Петербурге, вместе с «Круизом». Воссоединение было отпраздновано грандиозными концертами в зале «Россия», которые были всячески записаны и потом выпущены на всех возможных носителях фирмой Silence Pro под названием «Мы вас любим».
25-летие «Машины времени». Красная площадь.25.6.94. А.Романов, А.Сапунов
25-летие «Машины времени». Красная площадь.25.6.94. А.Романов
Как правило, воссоздание легендарных составов — дело неблагодарное и безуспешное; примеров тому очень много. Но в случае с «Воскресением» оказалось, что речь идет скорее о пробуждении от летаргического сна. Группа впервые поехала на гастроли, ведь в период с 1979 по 1982 год «Воскресение» нигде (кроме Москвы и ближайшего подмосковья) живьем не видели. И полные залы в разных городах показали, что собирались не зря.
Потом «Воскресение» выпустило на PolyGram Russia еще один концертный — на этот раз акустический — альбом «Живее всех живых!», Романов вместе с Дмитрием Ревякиным из «Калинова моста», группой «Лицей» и еще много кем поучаствовал в выпущенной фирмой DL-Lota детской музыкальной сказке А. Морсина «Волшебник Изумрудного города», а те семь песен, из-за которых Романов, Китаев и Казанцев ушли из «СВ» тоже были записаны и выпущены DL-Lot'ой на компакт-диске под названием «Семь вещей». Записанные на студии Иосифа Кобзона с участием Владимира Преснякова-старшего и пианиста Андрея Миансарова (он иногда выступал вместе с трио на концертах), «Семь Вещей» за шесть лет, прошедшие с момента их написания, стали совсем другие. Панк-напор уступил место спокойному, взвешенному цинизму, «Светлая горница» на стихи поэта начала века Михаила Кузмина обрела необходимую прозрачность, а главным шлягером абсолютно некоммерческого, в отличие от любой записи «Воскресения», альбома стала совершенно проходная в те далекие времена песня «Мне тебя утешить нечем», спетая Сапуновым так, что умри, — лучше и не представить...
На сегодняшний день группа живет нормальной жизнью — пишет новые песни, выезжает на гастроли, выступает по телевидению, в общем, жизнь идет...
