Ветер ночной колышет пламя свечи,
За окном, в старинном бору, плачут соловьи.
За кем они грустят? Чего в ночи боятся?
Грех совам над их страхом смеяться.
Нежный шелк ласкает мне тело младое,
Белую грудь нежит осени дыханье хладное.
Мне снится, что я лечу в темноту,
В ответ на мольбу получив тишину;
В грезах сна я упала на дно,
Кровь потекла на пол, как вино.
Из адского жара глядят на меня демонов рожи,
Смакуя и чавкая полосками человеческой кожи, -
Собаки с тремя головами,
Ведьмы с отсечеными руками,
Кровавые щели вместо глаз.
И голос:
"Теперь не уйдешь ты от нас!
Мы ждем тебя сотню, нет, тысячу лет".
Кричу я от боли: "Да будет же свет!"
Гогочет сам Дьявол, отец-Сатана:
"Какая смешная она!
Таких я нахалок еще не видал.
Ты первая, кто здесь слово Святого сказал".
"Чего же ты хочешь? Скажи мне, ответь!"
Мне дали понять: я должна умереть.
Железные копья вонзились в живот,
Прихвостень Мрака пьет мою кровь;
Жадно лакает душу мою страх,
Плоть превращая в безжизненный прах.
Крики мои по мрамора сводам -
Сладкое блюдо всем этим уродам.
Страдать мне до Суда в сём мире греховном,
Покоряясь законам дьяволотворным...
Это был сон, в котором я все же жива,
А в жизни... А в жизни-то я умерла -
Октябрьским утром перестала дышать,
Но друзьям моим было на это плевать!
Лишь одно их сильно напугало:
В вишневом гробу седая девушка лежала.
