Мы могли встретиться возле старой мельницы. Или в полночь на кладбище. Могли возле заброшенного дома на окраине. Могли выбрать более красивое и уместное место.
Но в приглашении было написано - на поле.
Снег срывался с серого-серого неба, и уже ничего не было важно. Он не долетал до земли, и вода размачивала промерзлую землю. Обрывки желтого сорняка и высушенная трава. И так много чертополоха, замоченного в грязи. Ветер завывал и рвался прямо с туч, было видно, как где-то на горизонте гнутся под его тяжестью деревья. И только две красные ленты на высоких шестах обозначали место встречи. Красные-красные ленты на сером-сером небе. Тяжело.
В приглашении было сказано - дуэли разрешаются этим вечером. Этим вечером разрешается все. В приглашении было сказано - выберете секундантов, они залог Вашего престижа. И я выбрал.
Пальцы немели в карманах. Мне хотелось смеяться. Обычная, самая обычная истерика.
Вечерело. Сумерки падали на дорогу и пришлось включить фары. Мы все курили и молчали. И ни у кого не возникло желания сказать, что это розыгрыш! Я выбрал хороших секундантов.
Накануне ночью я выпил достаточно, чтобы расслабиться. Я слышал, как ты спишь в другой комнате. А я сидел и пил, борясь с желанием ещё раз взглянуть на твое безмятежное лицо и рассыпанные по подушке волосы. На столе, в желтом прямоугольнике тусклого света настольной лампы, лежало, перевязанное красной лентой, приглашение. И его красивый слог впечатывался мне в память эпилогом всего, что было до этого.
Я хотел тебя отчаянно, как утопающий рвется из воды к спасательному кругу. Я хотел сорвать с тебя одеяло и прижать к себе. Я молчал...
На рассвете я выгладил рубашку. Медленно застегивал каждую пуговицу и ловил свое отражение в зеркале: гладко выбритое, худое лицо с высокими скулами было бледным, перечеркнутый глубокой морщиной лоб и покрасневшие глаза. Решительно сжатые губы. Волосы я завязал в хвост и убрал челку. Я должен был выглядеть торжественно в день дуэли. Все должно быть, как в четко описанном этикете и правилах.
Ты остановилась за моей спиной и стала на цыпочки, чтобы я мог видеть твое лицо в отражении над своим плечом. Положила руки мне на плечи, я вздрогнул. Ты смотрела на меня с лаской, так, как ни на кого (я знал это!), будто я был для тебя единственным мужчиной, изученным полностью, и от этого ещё больше родным. Мне стало больно от этого взгляда, но я сделал вид, что ничего не произошло.
- Тебе пора, ведь, правда?
- Да, милая, пора, - я сглотнул и взял себя в руки, - До встречи.
"Последней", - хотелось добавить мне. Но я накинул пальто и вышел к поджидающей под окном машине.
Мои секунданты, давние друзья, облаченные в черный и белый. Они тоже ознакомились с этикетом. Один из них ободряюще засмеялся и протянул сигарету. Мы тронулись в путь.
И вот... вечерело. Мы приехали первыми.
Страх ушел. Не было даже обиды. Просто это небо, серое-серое, навалилось враз мне на плечи и тоска, красной-красной лентой, завязала мне глаза. На горизонте двумя каплями света приближались фары ещё одной машины. Я стоял, с серым небом на плечах, и оно развевалось за мной плащом, укрывая от всего мира.
Машина остановилась. Две красивые, высокие девушки выбрались из салона. Они были облачены в закрытые черные платья, а лица их скрывали полумаски. Одна открыла дверцу.
Девушка, в ботфортах с заправленными в них штанами, в белой накрахмаленной рубашке, в тонком черном пиджаке, с волосами, цвета жухлой пшеницы, вьющимися по плечам, с улыбкой на тонких губах. Девушка, которая была тобой. Тонкая талия, худые руки. А в ладони - пистолет. Ты была решительна и величественна. Мне стало дурно, но я ответил улыбкой.
В приглашении было сказано - будь собран. В приглашении было сказано - нам надоели ссоры и обиды. Мы должны быть мужчинами, мы вдвоем, красивые речи нам не помогут больше. Я ненавижу тебя так же, как и люблю. И кто-то из нас должен победить. Нам надоело сражаться на кухне с разбитой посудой и криками. Давай сражаться по-настоящему. Давай обставим все красиво. Давай немного сойдем с ума. Мы можем найти альтернативу уходу или мучениям вместе, мы можем решить все просто и смело. И каждый докажет, чего он стоит. В приглашении было сказано - я вызываю тебя к барьеру, дорогой.
Я взял пистолет из рук секунданта, и кто-то сказал - "разойдитесь!". Я резко повернулся и пошел в противоположную сторону, медленно отчитывая шаги. Так сильно я не любил тебя ещё никогда, такой родной ты мне ещё не казалась. Я был тебе благодарен за все дни с тобой и за возможность чувствовать твое родство сейчас.
- Стойте.
Я повернулся к тебе. Ты улыбалась мне и смотрела так же ласково. А в волосах, словно издевка, трепыхалась красная лента. Глубокий вздох морозного воздуха. Белых пух оседал на твоей одежде и облачко пара изо рта клубилось, словно милый знак, что ты тоже ещё можешь дышать, как и я.
Надо было что-то сказать. Последнее, для кого-то последнее.
Я не хотел победы. Нет, пожалуй, хотел. Твоей. И жизнь твоя стала бы прекрасней. Ты бы знала, что все по правилам и больше бы никогда не плакала.
- На счет три.
Раз...
Ты успела сегодня поспать. Ты спала, как младенец, пока я хоронил себя заживо. Я не виню тебя - у тебя в голове все по-другому, я с этим так и не смирился.
Два...
Я опускаю пистолет. Улыбаюсь тебе открыто и по-доброму. В твоем взгляде удивление, наверное, ты думаешь, что здесь уловка. Не веришь. Надо что-то сказать... надо! Нельзя уходить молча. Какое же тяжелое серое небо, как твой взгляд...
Три...
В приглашении было сказано - "Пойми меня правильно, я люблю тебя!".
Я тебя тоже. Сильнее. Я проиграл.
